понедельник, 19 января 2015 г.

Приглашаем в наш журнал!

Почти на правах рекламы!





Тем, кто занимается изучением человека - физиологам, врачам, психологам, психофизиологам, социологам, педагогам, культурологам, философам. Приглашаем рассказать о Ваших исследованиях в международном научном журнале "Вестник психофизиологии". Публикация в профильном журнале является показателем не только научной эффективности, но и демонстрирует причастие к научному сообществу. Давайте вместе докажем, что российская наука существует  и есть реальная возможность связей между учеными, изучающими такой феномен как "ЧЕЛОВЕК".
Публикуйтесь, узнавайте друг друга и работы друг друга, для этого создан "Вестник  психофизиологии".

пятница, 9 января 2015 г.

Хелена Шерфбек. Смерть и Дева

     От литературы - к живописи (а заодно, чуть-чуть науки). В последние полтора-два года чувствую себя популяризатором живописи этой замечательной финской художницы. А все потому, что сам ее очень люблю. Никогда не думал, что придет то время, когда я смогу дать однозначный ответ на вопрос "Кто твой любимый художник?". А вот ведь, пришло.



Хелена Шерфбек – один из самых  загадочных, сложных и притягивающих персонажей финского художественного олимпа. Ее кисть могла быть сентиментально милой и холодно-жесткой. Она стала едва ли не национальной героиней на родине, переживала творческие взлеты и периоды забвения. Парадоксально, но в России ее имя известно лишь узкому кругу специалистов, хотя когда-то именно благодаря стипендии Правительствующего Сената, выданной молодой художнице дважды, она получила возможность обучаться в лучших студиях Франции. Хелена Шерфбек – фигура реальная и призрачная одновременно.
Будущая художница родилась в Хельсинки в небогатой семье Сванте Шерфбека и Ольги Йоханы Шерфбек, урожденной Принтц в 1862 году. Возможно, глубокое чувство одиночества, которое было пронесено через всю жизнь, родилось в тот день 1866 года, когда она, упав с лестницы, повредила бедро, что сделало ее хромой и не  позволило учиться в обычной школе.
Несмотря на столичное рождение и многие годы, проведенные в Хельсинки, сердце Хелены Шерфбек всегда оставалось в тихой сельской провинции Тимисаари, куда уходили корни ее родителей, где продолжали жить их родственники, и где она сама провела немало времени. Мыслями и чувствами она всегда возвращалась в эти места из всех уголков Европы, где бы ни находилась. Показательным для финской культуры является то, что какого бы художника мы не взяли, - у каждого в сердце найдется уголок, отведенный для тихой сельской провинции, для любимого местечка, что краше любого, самого блестящего европейского города.
Хелена Шерфбек начинает работать в эпоху, когда финское национальное самосознание, освобождаясь от латентных форм, вырывается на поверхность мощным художественным взрывом. Для художественной жизни Скандинавских стран второй половины XIX века характерно парадоксальное переплетение самых разных художественных стилей. Провинциальная по меркам XIX века, аграрная Скандинавия, а тем более, лишенная независимости Финляндия, долгое время оставались своеобразным «заповедником» так называемого «национального романтизма». Более того,  в Финляндии и Швеции формируется движение, получившем название «Карелианизм», что еще более подчеркивает сугубо национальные ориентиры творческого поиска.  Художники, принадлежавшие этому направлению, и в наибольшей степени выразившие идеи национального романтизма, в поисках вдохновения обращались к ярким образам «Калевалы», ставшей гимном движения национального возрождения и символом борьбы за независимость. Это было время, когда Аксели Гален-Каллела и Пекка Халонен создают галерею национальных образов, соединившихся в живописный гимн финской культуре. На первый взгляд ничего подобного мы не находим в творчестве Хелены Шерфбек: в ее образах национальный колорит не столь очевиден, как в работах ее великих современников. Однако, лишенное явной «национальной формы», ее творчество всегда оставалось глубоко национальным по духу.
Хелена рано увлеклась живописью – ей было одиннадцать, когда она начала учиться в школе при Финском Обществе Искусств. Была ли она талантливей других девочек, учившихся живописи вместе с ней? Дело в том, что в это время финский богемный мужской кружок начинает постепенно «разбавляться» женскими именами. Отчасти это связано с характерной для того времени традицией финских буржуазных семей – живопись это хорошее дополнение женскому образованию. Практически каждая девушка из зажиточной семьи в Турку или Хельсинки обучалась живописи, вовсе не предполагая связать свою дальнейшую жизнь с искусством. Просто это было модно и входило в общий перечень того, что должна уметь девушка к моменту выхода замуж, наряду с рукодельем, музицированием и еще парой-тройкой не менее полезных занятий. А вот если девушка все же желала заниматься живописью профессионально, здесь уже начинались определенные трудности: женщина не могла рассчитывать на финансовую поддержку на равных с мужчинами. Возникал явный диссонанс – с одной стороны существовал «питательный бульон», то есть буржуазная среда дававшая девушкам неплохое образование в сфере живописи и прождавшая довольно много талантливых юных особ, но с другой стороны, институциональные особенности провинциального и, как следствие, патриархального общества не позволяли этим дарованиям впоследствии реализоваться.
2 февраля 1876 года произошла первая трагедия в жизни Хелены – от туберкулеза умер отец. Определило ли именно это событие меланхоличный характер большинства ее работ сказать сложно, но вслед за этим начались неизбежные финансовые сложности: необходимость внесения корректив в образ жизни заставляет Ольгу Йохану Шерфбек удалиться в провинцию. Творческая карьера Хелены оказалась под угрозой, и здесь судьба сводит ее с Адольфом вон Беккером, разглядевшим в девушке художественный талант. И с 1877 года она обучается в его художественной школе совершенно бесплатно. Там же состоялось знакомство с девушкой, ставшей ее самой близкой подругой на долгие годы – Хеленой Вестермарк. В 1884 году Шерфбек напишет ее портрет: перед нами Хелена Вестрмарк, изображенная в профиль. Крупные черты лица, волосы собраны в строгий узел, маленькое пенсне не скрывает, а даже подчеркивает сосредоточенный и внимательный взгляд, серьезность которого еще более усиливается чуть сведенными к переносице бровями. Художница в полной мере передала характер подруги.

Широкая общественность заметила ее в 1879 году, когда юная художница получила свои первые призы. Именно тогда она занимает третье место в конкурсе, организованном Финским Обществом Искусств. Это было начало карьеры. 1880 год становится годом настоящего профессионального взлета: ее работы были представлены на ежегодной финской художественной выставке и получили положительный отклик художественной критики, что, в конечном счете, привело к получению гранта от Правитиельствующего Сената, что в свою очередь позволило ей в конце ноября отправиться в Париж. Все лето накануне отъезда она совершенствовала свое мастерство живописи, рисуя портреты своих кузин, будучи в гостях у своей тетушки Сельмы Принтц. Тогда же она сблизилась и с еще одним важным человеком в ее жизни – кузиной Сельмой Адлеркрейтц. Портретная живопись в творчестве художницы занимает особое место. Хелена Шерфбек словно бы выступает в двух ипостасях – художницы и психолога, проникая в самые глубины человеческой сущности, когда в результате мы получаем натоящий «портрет души». Она не подходит к изображению людей как традиционный портретист, передающий облик героя или, глубже, проникая в особенности его характера. Изображения людей на ее полотнах носят крайне субъективный характер. На всех – печать автора, самой художница. Она оценивает, выступает как критик, передает нюансы и впечатления, которые, возможно, и не имеют прямого отношения к портретируемому.
Дорога в Париж для молодых финских художников в свое время была открыта  Адольфом вон Беккером, первым учителем Хелены. Как и многие другие финские художники, он практически неизвестен российской публике. Но именно в его творчестве мы видим ставшую впоследствии едва ли не магистральной тему повседневной жизни маленького человека. Многие критики полагают, что Адольф вон Беккер заложил основы финского реализма. Он проводит почти незаметную, но от этого не менее значимую грань между столь свойственным национальному северному романтизму любованием повседневной жизнью, доходящей до явной идеализации и сентиментализма, и реалистической рефлексией.

В Париже Хелена Шерфбек учится вместе с Хеленой Вестермарк. Несколько месяцев она брала уроки у Леона Бонна, а в 1881 отправляется в Академию Коларосси. Это был очень насыщенный период, когда юная художница обучается приемам импрессионизма. Картина «Тень на стене» - явный реверанс в сторону французского импрессионизма и, в частности, творчества Поля Сезанна.
Следующую стипендию Сената она использовала, чтобы провести несколько месяцев в Медоне и Бретани. Она много ездит, много учится, пишет картины на заказ, иллюстрирует книги. В 1883 году принимает участие в Парижском Салоне. Практически везде она оказывается вместе с Хеленой Вестермарк. В 1887 году на деньги Финского Обществе Искусств она поехала в Англию. Была ли эта поездка причиной написания  одной из самых известных своих работ – «Выздоравливающий ребенок» («Выздоравливающая») 1888г. – не известно, как не известно и то, что за девочка послужила моделью для этой работы. По одной из версий, художница изображала себя в детстве. И здесь хотелось бы обратить внимание на тот факт, что тема больного ребенка является магистральной для 80-х гг. XIX века. Практически все художники отдали ей дань, впоследствии переключившись на что-то другое. Однако для Хелены Шерфбек эта тема останется центральной на всем протяжении ее творчества. Снова и снова она будет возвращаться к этому сюжету, что-то менять, дополнять, переосмысливать. Порой, она будет делать перерыв в несколько лет и снова возвращается к этой теме. И так девять раз за несколько десятков лет. Естественно, столь пристальное внимание художницы к этому сюжету породило массу домыслов и гипотез.

Картину купило для своей коллекции Финского Общества Искусств. Она получает бронзовую медаль на Всемирной Парижской Выставке 1899 года.
Слава не вскружила Хелене Шерфбек голову – она все время продолжает учиться. Ездит в Санкт-Петербург, копирует полотна известных мастеров. С той же целью посещает Вену, где копирует картины Гольбейна и Веласкеса. В девяностых годах XIX века важной частью ее жизни становится преподавательская деятельность: она работает в том учебном заведении, в котором когда-то училась сама – в школе при Финском Обществе Искусств. 

В это же время она открывает для себя Норвегию, куда приезжает несколько раз. Очевидно, что на ее творчество повлияла как суровая красота природы этой страны, так и творчество наиболее известного художника Норвегии – Эдварда Мунка. Ее поздние автопортреты словно вступают в заочный диалог с картиной Мунка «Крик».
В декабре 1900 года она тяжело заболела. Ненадолго прервав преподавательскую деятельность, Хелена Шерфбек отправляется в санаторий, но вскоре понимает, что состояние здоровья не позволит ей полноценно преподавать, и в 1902 году она вынуждена была покончить с преподавательской деятельностью. Начинается долгий период затворничества, когда художница живет с матерью в провинции, в Хювинкёё. Какое-то время ее работы продолжали представлять на выставках, но постепенно контакты с «богемным миром» свелись к пересылке художественных журналов от друзей.

Многие критики полагают, что именно в этот период происходит перелом в ее творчестве: Хелена Шерфбек все дальше отходит от традиционного академизма, превращаясь в модернистского художника. В тематике ее творчества прочно утвердилась повседневная жизнь с «маленьким человеком» в центре провинциальной вселенной. Формируется то, что критики назовут «стиль Шерфбек» – нестандартные тона, ломаные линии, глубокая меланхолия при сильном влиянии экспрессионизма. Хелена работала очень медленно. Одна картина могла занять у нее целый год. Нередко полона оставались не законченными, и она возвращалась к ним после длительного перерыва.

Далеко не все полотна Хелены Шерфбек меланхоличны. Над картиной «Ученица младшей школы» 1908 г. художница работала несколько месяцев. Едва увидев модель, типичную финскую девочку, она поняла, что именно хочет изобразить. Это был мрачный ноябрьский день, и девочка стала как светлое пятно в окружающей холодной и сырой мрачности. Причем для передачи светлого начала художница вовсе не обращается к светлой яркой палитре. Она опирается на достаточно традиционные для финнов цвета – серый, черный и коричневый. Лишь бледная красная полоса на втором плане выделяется в этой гамме. Другими словами, даже светлое начало художница передает «меланхоличной» палитрой.

Она старается не замыкаться в своей болезни – сотрудничает с Атениумом, принимает участие в выставке в Петрограде. Годы гражданской войны проводит в тихой провинции, в Тимисаари. Постепенно контакты с внешним миром слабеют. В 1923 году умирает мать – единственный человек, с которым Хелена делила свою повседневную жизнь.
Убегая от Зимней войны, она перебирается на ферму в Тенала, но затем, в середине 1940 года, возвращается в Екенёс, где жила все последние годы. В том же году Хелена Шерфбек лечится в частном санатории. Несколько лет спустя, в 1944, она переезжает в гостиницу курорта Салтсшёбаден в Швецию, где она жила до ее смерти 23 января 1946.
Хелена Шерфбек отдала дань практически всем художественным направлениям конца XIX – первой половины ХХ века.

В творческом наследии художницы широко представлены реалистические работы разных жанров – это и бытовые сцены, и пейзажи и натюрморты. Объединяет их «фирменная» палитра Шерфбек – преобладание серого, коричневого, черного и зеленого, но не смягчающего и не оживляющего мрачность полотна, а наоборот усиливая ее. Пожалуй, наиболее жизнерадостными выглядят жанровые сцены, выполненные в разных стилях. Многие картины вполне жизнерадостны, или, по крайней мере, «умеренно меланхоличны» - это реалистичная по духу и форме картина «Бальные туфельки» 1882 года, и постимпрессионистическое полотно «Семейные украшения» 1915 – 1916, и уже упомянутая работа «Выздоравливающий ребенок». Удивительно, но натюрморты художницы уже лишены этой жизнерадостности. Четыре головки лука, лежащие на краю серой столешницы отчего-то вызывают ассоциации с отрубленными головами на картине «Лук» 1885 года.  А от картины «Хлеб и яйца» 1885 года, содержание которой полностью соответствует названию, веет настоящей безысходностью. Возможно, этот эффект достигается за счет сочетание серой столешницы и глубокого мрачного черного фона, преобладающего на картине и давящего на лежащую на столе скромную еду.
На протяжении всей своей жизни она писала автопортреты, в которых проявила невероятную безжалостность к себе. Интересно соотношение общего количества работ к количеству автопортретов: 120 работ всего из них – 20 автопортретов, т.е. 24% от общего числа работ. Мы видим удивительную эволюцию: от очаровательной юной девушки, написанной в традиционной академической манере, до серо-коричневых абстракций, явно выдающих недовольство собой, разочарованность и глубокое одиночество. Период с 1949 по 1945 жестко и безжалостно представляет нам образ больной и измученной женщины, измученной как физически, так и психологически. Поражает храбрость художницы: редко кому достанет мужества показать себя в столь неприглядном ракурсе.

Она подходила к написанию автопортретов также как к работе над «Выздоравливающим ребенком» - писала долго, забрасывала работу, возвращалась и убирала, убирала, убирала все лишне и несущественное с ее точки зрения. Фактически, ее автопортреты – это своеобразная хроника жизни очень одинокой женщины в абсолютной изоляции и тишине. Первые автопортреты, – например карандашный 1880 и более знаменитый масляный 1885 года, –  дают нам образ девушки, только начинающей жить и имеющей явный интерес к этой жизни. Крупные черты по-деревенски простого лица, светлые волосы забраны наверх в замысловатый узел (это, пожалуй, единственное, в чем проявляется девичье кокетство), никаких украшений, внимательный вдумчивый взгляд – все в автопортрете 1885 года говорит о жизнелюбии и пытливости юной художницы. В 90-х гг. XIX  века она явно попадает под влияние неоромантизма. Нежная палитра автопортрета 1895 года с подчеркнуто золотыми волосами девушки, затаенной печалью голубых глаз, светлый, почти прозрачный фон все это отсылает нас к раннему возрождению и пронзительным образам Боттичелли. Этот автопортрет абсолютно не характерен для ее творчества. Более никогда не увидим мы столь светлых и нежных красок. С автопортрета 1915 года на нас смотрит надменная и ироничная женщина, в которой не осталось ничего от прежней наивной и светлой девушки. Удивительно, но этот автопортрет напоминает скульптуру – линии жесткие, словно высеченные из белого мрамора, что делает образ невероятно холодным. Чем дальше, тем сильнее нарастает скептицизм и усталость. Вслед за светлым образом наивной девушки уходит и образ холодной красавицы, и на смену ему приходит зрелая женщина, в чем-то разочарованная, подозрительная, немного напуганная и страшно одинокая. Хелена Шерфбек явно попадает под влияние экспрессионизма – образ стремится к максимальному обобщению, резкие колючие линии компенсируют блеклость палитры. В автопортрете 1939 года мы едва можем узнать художницу, а в более поздних работах она вообще не узнаваема. Угловатое лицо, расширенные, почти круглые глаза, контрастная светотень, гладкие, убранные назад волосы, подчеркивающие слишком большой бледный лоб – все это вместе вызывает удивительные ассоциации с  картиной Э.Мунка «Крик». От автопортрета к автопортрету палитра блекнет, образ истончается, сливается с полотном, растворяется в окружающей серости. Среди ее последних работ обращает на себя внимание угольный рисунок – автопортрет, сделанный незадолго до смерти. Несколько простых линий и много черного цвета – женщина, на чьем лице смерть уже оставила свой отпечаток.
Хелена Шерфбек прожила удивительную жизнь. Не совершив переворота в искусстве, она смогла переосмыслить многие европейские стили и направления,  в своем творчестве придав им «финское звучание» и оказав влияние на последующие поколения финских художников. Несмотря на видимое отсутствие громких побед, она выработала свой узнаваемый живописный стиль и оставила колоссальное творческое наследие, нуждающееся в дальнейшем изучении и предоставляющее в силу своей многогранности и глубокой философии широкое поле для возможных интерпретаций.