понедельник, 29 декабря 2014 г.

Итоги. Банально? Полезно!

Все подобные «итоговые» статьи начинаются предельно банально: «Вот и заканчивается год. Пора подвести итоги…».  Тональность придают определения, выраженные прилагательными. И тогда у нас получаются самые разнообразные, но от того не менее банальные фразы:
§  Вот и заканчивается бурный 2014 год. Пора подвести неутешительные итоги…
§  Вот и заканчивается безумный 2014 год. Пора подвести неоднозначные итоги…
§  Вот и заканчивается переломный 2014 год. Пора подвести судьбоносные итоги…
§  И т.д.
Собственно, у меня тоже выработалась привычка подводить итоги. Полагаю, это результат глубокого погружения в мотивационную литературу, а также в литературу по тайм-менеджменту. И, разумеется, следствие долгих лет работы в ВУЗах, где без ежегодных отчетов невозможно себе представить жизнь. Да и какая это жизнь – без отчетов? Вспоминая всеми любимый фильм – «…каторга прям какая-то», а не жизнь.
А если серьезно, то ничего плохого в подведении итогов и написании отчетов нет. Это помогает систематизировать накопленный за год материал и приобретенный опыт, выделить главное, порадоваться собственным свершениям, осознать, как бурно и активно ты живешь. Кроме того, выстроить трамплин для прыжка в грядущий год, поняв, что тебе удается, а что – не очень. Подведение итогов позволяет проанализировать, правильно ли ты ставил цели и формулировал желания год назад, учесть ошибки и, теперь уже наверняка, все сформулировать верно.
Научные отчеты сданы, и пришла пора обратиться к тому, что наполняет мою жизнь за пределами ВУЗа, вспомнить литературные проекты, в которых принимал участие, и порекомендовать вам что-нибудь интересненькое.  

Первое, с чего хочется начать и обязательно посоветовать всем, кто любит фэнтези – это эпопея Дианы Уин Джонс «Квартет Дэйлмарка» – «Сын менестреля», «Дорога ветров», «Волшебные одежды» и «Корона Дэйлмарка». Я выступал литературным редактором трех последних книг и могу сказать со всей ответственностью – это замечательные тексты. Третья и четвертая книги еще не вышли, но вас ждет подарок в 2015 году. Многие знакомы с творчеством этой британской писательницы по циклу «Ходячий замок», а если точнее – по замечательной экранизации японским режиссером-мультипликатором Хаяо Миядзаки. «Квартет Дэйлмарка» поражает тщательно продуманным миром. У него не только богатая и разнообразная география – к этому мы уже давно привыкли – у мира есть история, он «развернут» во времени и пространстве. Каждый роман «квартета» – отдельная история с вполне самостоятельными сюжетными линиями и героями. Причем события часто происходят в разных временных пластах. Диана Уин Джонс мастерски сплетает их в единый сюжет в четвертом томе. Это сложная и красивая история, где нет огнедышащих драконов и орков с эльфами, но есть интриги родовой знати, предательство, боги (отнюдь не всесильные), природная стихия, немного колдовства и любви. Это качественная литература, которая порадует людей самых разных возрастных категорий. Впрочем, детям до четырнадцати не рекомендую – не поймут.
О следующей писательнице я уже размещал материал, а потому напомню себе и вам очень кратко. Речь идет об Элизабет Чедвик и ее сложном, но весьма ярком романе «Летняя королева». Образ Элеоноры (или Алиеноры, как именует ее Чедвик) Аквитанской с давних пор притягивает взоры драматургов и писателей. Это и не удивительно, ведь именно ее называют «Бабушкой современной Европы». Дочь, жена и мать королей, она сыграла столь важную роль в истории средневековой Европы, что переоценить ее попросту невозможно. Элизабет Чедвик серьезно занимается изучением истории, состоит в исторических клубах, ведет писательские курсы, постоянно общается с читателями, имея несколько собственных страниц в Сети. Читая ее интервью в английском издании «Госпожа Англии» (это уже о знаменитой императрице Матильде), я по-хорошему позавидовал: Чедвик создала себе прекрасную жизнь, занимаясь любимым делом, да еще и зарабатывая этим деньги. Идеальный вариант, когда творя работа оказывается одновременно и хобби. Да и живешь ты в замечательной стабильной стране, где на каждом шагу памятники той эпохи, о которой ты пишешь. А что до книги – советую всем любителям средневековья и авантюрной литературы.

Очень рекомендую триллер Бекки Мастерман «Встань против тьмы» (в нашем варианте – «Прятки со смертью»). Мне редко достаются триллеры и детективы, а потому я работал с этим текстом с превеликим удовольствием. Помимо мастерски выписанного напряженного сюжета, внимание привлекает героиня. Бриджит Куин – бывший работник ФБР, а ныне пенсионерка. Изначально ход банальный – Бриджит бежит от прошлого в провинцию, но прошлое настигает ее, приняв уродливое и пугающее обличье. Но Бекки Мастерман подала это так, что к пятой странице забываешь о шаблонности приема. Мне лично очень понравился характер героини – жесткая, циничная и, одновременно, чувственная женщина с сильной волей, но вовсе не бесстрашная. Это хорошая книга для нескольких зимних вечеров, она действительно сможет отвлечь вас от того, что происходит вокруг.
В одном из давних постов за этот уходящий год я уже рыдал по поводу завершения в 2014-ом цикла Джорджии Бинг о девочке-гипнотизерше Молли Мун. Через меня прошли все шесть книг (или я прошел через них?). Когда занимаешься литературным редактированием, но погружаешься весьма глубоко в мир и характеры героев, чтобы понять логику и мотивацию. А когда погружаешься в один и тот же мир том за томом? Даже не подозревал, что можно так на что-то «подсесть». Теперь, вспоминая то, что завершилось уже к лету, испытываю грусть и ностальгию, словно все это происходило со мной. Похоже, обещанный фильм так и не появится. Впрочем, удивляться нечему – не могу представить, как по этим текстам можно написать нормальный сценарий. Только если перемешать сюжетные линии всех шести томов. Но если у вас есть дети от одиннадцати до тринадцати – купите. Девочкам уж точно понравится.

В 2015 году появится на прилавках роман, сожравший несколько месяцев моей жизни – это «Лондон» Эдварда Резерфорда. Кому могу посоветовать? Разумеется, запойным англоманам со стажем. Текст более чем качественный. Резерфорд – это вообще звезда исторического романа, ничуть не менее известный, чем Чедвик. У него есть даже огроменный роман про нас – «Russkа» называется. Они у него все огроменные. Принцип написания тоже совершенно одинаковый – история страны или города через историю нескольких семей за много веков. Каждая эпоха представлена отельной мини-историей с законченным сюжетом. Но все истории соединяются друг с другом во времени, и герои словно бы передают эстафету следующему поколению. Великая история глазами «маленького человека». В результате получаем масштабное историческое полотно с сотнями персонажей. Исключительно для любителей истории! Или для исключительных любителей истории. Зато это книга уж точно не на пару вечеров – месяца два, а то и три литературно-исторического блаженства вам обеспечено.

Наверное, я что-то забыл или упустил – год и правда получился по-своему яркий. Но так при написании отчетов и выявляется «главное и второстепенное». В данном же случае – что прошло мимо, не оставив следа, а что вошло в плоть и кровь, поразило до глубины души или, наоборот, травмировало. Однако, как видите, книжный рынок не стоит на месте, а это, вне всяких сомнений радует и внушает, пусть и умеренный, но все же –оптимизм!

Новым Годом и новыми книгами!

суббота, 29 ноября 2014 г.

Психофизиология творчества - и снова о науке

Вышел очередной номер журнала "Вестник психофизиологии", на который я хочу обратить внимание всех гостей блога и друзей. Номер полностью посвящен творчеству, а значит всем вам, ибо я точно знаю - вы люди исключительно творческие!



Это СПЕЦИАЛЬНЫЙ ТЕМАТИЧЕСКИЙ ВЫПУСК с подзаголовком «Творчество. Новые направления исследований».

Выпуск ориентирован на всестороннее освещение результатов изучения одного из самых сложноорганизованных феноменов – творческой деятельности человека. К публикации статей были приглашены психофизиологи, психологи, физиологи, врачи, педагоги, философы и представители других областей науки, заинтересованные в представлении своих исследований по указанной тематике. Выпуск адресован не только научной общественности, но гораздо более широкому кругу читателей. Особое внимание было уделено работам, имеющим междисциплинарный характер или содержащим указания на возможности использования полученных данных или теоретических разработок в рамках других научных дисциплин. 

Здесь вы найдете все - сложные эксперименты, долгие наблюдения, сравнительный анализ, философские обоснования и культурологические изыскания. Первый раз журнал получился в полном смысле слова "для всех". Разумеется, если под "всеми" мы понимаем тех, кто хочет творить и любит творчество.

Сейчас размещаю просто ссылку на сайт самого журнала. К сожалению, пока номер там не вывешен, но это произойдет в ближайшие дни. Потому заходите и проверяйте рубрику "Архив журналов" - вам нужен №3 за 2014 год. Кстати, остальные тоже можете почитать - там много интересного.



Приятного и полезного чтения!

суббота, 22 ноября 2014 г.

В одном черном-черном городе…

Паоло Коэльо сказал: хочешь подчинить себе человека – заставь его испытать страх. А справедливо ли это утверждение для литературного жанра? Суровые мужчины без особых моральных принципов, порочные роковые красавицы, сырой туман, мрачные улицы, задние дворы и помойки, заброшенные заводские корпуса… Ах, да, еще все много курят. Именно такой ассоциативный ряд возникает, когда произносишь красивое слово «нуар».

Здесь нет положительных героев, но есть симпатичные социопаты. У каждого персонажа в анамнезе ­– личная трагедия или, как минимум, алкоголизм. И тягучая и мрачно-чарующая атмосфера. Золотой век нуара давно уж в прошлом, но его призрак возвращается к нам с завидной регулярностью то кинематографом Тима Бартона, то жестким реализмом текстов Стига Ларссона, то психоделическими рисунками Нила Геймана. Эстетика нуара завораживает, обеспечивая жанру бесконечные реинкарнации и постоянный круг поклонников.

Главный герой этих романов чаще всего не подготовленный «крутой» детектив-супермен, а обычный человек, задавленный внешними обстоятельствами, доведенный до отчаяния и ставший случайным свидетелем того, что видеть не стоило. Реже – это журналист или частный сыщик. В любом случае, у всех есть легкое психическое расстройство и/или «недолеченный» алкоголизм. Нередко писатели идут дальше и вообще делают главным героем преступника. Иными словами, здесь вы не найдете традиционной оппозиции «Добро-Зло». Наверное, это придает криминальной истории какую-то особую глубину психологизма. Все гораздо сложнее, а значит – интереснее.
Специфика изложения, характеры героев, стилистика реализма (а то и натурализма) заставляют писателя обращаться к самым темным сторонам общества и нередко вскрывать крайне острые социальные язвы. Разумеется, нуар – жанр массовый и когда-то, на заре своей жизни, он выполнял лишь одну функцию – развлекательную. Появился он в двадцатых годах прошлого века, и потребовалось всего около десяти лет, чтобы выработался определенный жанровый канон. В 1920–1930-х гг. был самый настоящий бум бульварных романов, формировались рыночные законы функционирования «дешевого книжного рынка». Важную роль тогда играли и журналы, где публиковались эти тексты, например, «Черная маска». С этого журнала началась карьера многих известных авторов – Дешела Хэммета, Раймонда Чандлера, Эрла Стэнли Гарднера и других. Если на начальном этапе своего существования журнал пытался удовлетворять вкусам самой разной читательской аудитории, публикуя все – от эротических рассказов до детективов, то с течением времени благодаря редактору Джозефу Шоу политика изменилась. Собственно, Шоу в большей степени тяготел к «крутому детективу» с сильным, принципиальным и справедливым героем. Это скорее личное убеждение редактора – любая история должна быть социально ответственной, а зло непременно наказано. Возможно, в силу жесткого реализма «крутых детективов» произошла постепенная эволюция в сторону «нуар» – циничные диалоги, острые проблемы, жестокость – все это стало своеобразными ступенями на дороге к новому литературному и кинематографическому жанру.

Несмотря на успешность самого журнала и высокий уровень продаж романов в мягких обложках и на дешевой бумаге, прорыва «нуар» так и не произошло. Это случилось немного позже – уже после Второй мировой войны. А что до главного рупора «крутого» и «черного» романов – «Черной маски» – журнал постепенно угас. По мнению ряда исследователей, он проиграл конкурентную борьбу с комиксом.
В 1950–1960-х гг. «нуар» расцветает и достигает пика популярности. Теперь уже издатели не стеснялись публиковать его в твердых переплетах и художественно выполненных суперобложках. Несмотря на то, что в дальнейшем популярность опять падает, за это десятилетие уже успел сложиться круг поклонников. И поскольку нуар – младший брат «крутого детектива», то элементы первого и второго нередко переплетаются и дополняют друг друга.

Пантеон Страха

Как у любого литературного жанра, у нуара есть свои отцы-основатели. Таковым можно считать Корнелла Вулрича (19031968). Именно он вольно или невольно разработал канон жанра, дав пример нагнетания кошмара и неопределенности. Писатель публиковался под псевдонимами Уильям Айриш и Джордж Хопли и оставил немалое литературное наследие – повести и рассказы в жанре нуар с непременной роковой красоткой в центре сюжета, хотя сам женщин и не любил. На русский переведено огромное количество его произведений – «У ночи тысяча глаз», «Леди-призрак» «Черный занавес», «Убийца по неволе» и пр. В 1940 году выходит роман, с которого начинается его писательская карьера – до того момента он работал журналистом и сценаристом. Книга называлась «Невеста была в черном». Убогие отели, любовь-ненависть к матери, алкоголизм, депрессии, гангрена, неудачный брак, гомосексуализм – биография К. Вулрича словно воплощение его сюжетов. Сплошной нуар и никакой надежды. При этом куча наград, экранизаций и признание уже при жизни. Среди режиссеров, которые экранизировали тексты Вулрича, – Франсуа Трюффо («Невеста») и Альфред Хичкок («Окно во двор»). Квентин Тарантино бесконечно цитирует писателя в фильме «Убить Билла». Вулрич обладал несомненным талантом и открыл невиданные ранее смысловые глубины слова «страх».

Вторым титаном в нашем пантеоне нуара станет Уильям Райли Бернетт (1899–1982). Происходил он из весьма состоятельной семьи, что впрочем, не избавило его от долгих поисков себя и самостоятельного дохода. С последним было все плохо. Собственно, с поиском себя – не намного лучше. Прежде чем стать писателем, он занимался самыми разными вещами и даже получил профессию журналиста.
Для будущей звезды на нуар-небосклоне переломной оказалась встреча в захудалом отеле, где он работал портье, с криминальным авторитетом по кличке Парикмахер. Последний, увлекшись литературными опытами молодого Бернетта, согласился провести «экскурсию» по лабиринту криминально мира Чикаго. Можно представить, каким шоком и одновременно источником вдохновения это стало для начинающего писателя. Так родился первый удачный роман – «Фурии». В 1929 году книга опубликована под названием «Маленький Цезарь». Именно здесь героем становится тот, кого мы обычно видим носителем зла.
Пантеон будет не полон без одного из самых скандально известных писателей – Бориса Виана. Кто-то может удивиться, увидев это имя в тексте о романах-нуар. Однако, Виану здесь по праву принадлежит почетное место. Он переводил на французский Раймонда Чандлера, и ему была близка стилистика как «крутого детектива» так и «нуар». Не случайно писатель выбрал в качестве псевдонима вполне американское имя – Вернон Салливан. Именно под ним были написаны самые его известные нуар-тексты: «Я приду плюнуть на ваши могилы», «Уничтожим всех уродов», «Женщинам не понять» и пр. Роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» не только стал бестселлером, но и вызвал самый грандиозный скандал. Это и не удивительно, ведь Ли Андерсон – главные герой – малого того, что «изнаночный» или «белый» негр, так еще и неуравновешенный и слегка сдвинутый на сексе. Ожидание близящейся катастрофы вас не покинет с первых страниц повествования. Легкая, почти веселая в начале атмосфера комедийно-эротического романа никого не обманет – впереди кровь и жестокость. Текст пронизан идеей мести и расовой нетерпимости. Здесь нет детектива в привычном смысле этого слова, но есть жестокая криминальная история с социопатом в главной роли. И весь ужас в том, что даже у самого правильного читателя этот социопат вызывает сочувствие и понимание.


Страх прилипчивее чумы. Гоголь

Нуар кинематографичен. Он буквально просится на экран. Романы этого жанра стали экранизироваться сразу – уже в 1930-х гг. Хотелось бы отметить, что нуар для кинематографа – понятие чрезмерно расширенное. Разумеется, кинокритика пытается обозначить некие временные границы «классического нуара» – 1940-1950-е гг. Первые голливудские красавцы – Хамфри Богарт и Берт Ланкастер – играли тогда преступников и детективов, а легендарные красавицы – Рита Хэйворт и Барбара Стэнвик – роковых дам. С литературным текстом фильмы-нуар роднит мрачная атмосфера, предчувствие надвигающейся катастрофы, нервные и запутанные отношения главных героев. Безусловно, классикой считается «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона (1941) по детективу Д.Хэммета. Экранизировались Вулрич, Хэммет, Чандлер – практически все, более или менее успешные авторы.

Можно ли говорить о существовании фильмов-нуар сегодня? Наверное, да, если мы продолжим традицию расширенной трактовки этого термина. Так многие критики называют фильм «Город грехов» своеобразной репликой нуар. Кто-то относит к нуар «Основной инстинкт» и «Бегущий по лезвию бритвы». Несмотря на множество стилевых различий, общим у них будет оставаться одно: доминантная тема прошлого – пугающего, довлеющего над героем, хранящее трагедии. И это не просто вопрос памяти персонажей – это устремленность туда, в «золотой век» нуара. Интересно, что некоторые режиссеры напрямую обращаются к той эпохе. Яркий тому пример – «Секреты Лос-Анджелеса». Другие же – Линч, Кроненберг и Бартон – просто переносят атмосферу на современный материал.

Страх есть беспокойство души при мысли о будущем зле, которое, вероятно, на нас обрушится. Джон Локк


К нуар обращались самые разные писатели. Причем, многие из них не имели никакого отношения не то что к этому жанру, но и к детективу вообще. Далеко не все, например, знают, что знаменитый писатель-фантаст Рэй Бредбери создал несколько произведений, соответствующих канонам нуар. Не то своеобразным диалогом через десятилетия, не то постмодернистской репликой-цитатой становится его роман «Смерть – дело одинокое» (2010, Эксмо, Домино). Черно-бело решение обложки с роковой красоткой в российском издании словно бы поддерживает эту игру. В романе есть все, что требуется жанру: полузаброшенный городок, серое небо, постоянный дождь, убийства, социально дезадаптированный главный герой, который пишет рассказы в журнал «Черная маска». Перекличка с той эпохой во всем – сюжете, атмосфере, и названиях и времени – на календаре 1949 год. Темы и идеи были продолжены в двух последующих романах: «Давайте все убьем Констанцию» (Эксмо) и «Кладбище для безумцев. Еще одна повесть о двух городах». Книги не объедены сюжетом, а потому могут читаться в любой последовательности. Главное – это давящая атмосфера, криминальная история и своеобразная игра с читателем.
Если хотите ознакомиться с «типичным» детективом в жанре нуар, то имеет смысл прочитать роман Джима Томпсона «Убийца внутри меня» (2010, Азбука-классика). Перед нами вновь «антигерой» – преступник и социопат – в криминально-психологической драме. Вполне традиционно для нуар – мы знаем кто убийца и медленно погружаемся в его внутренний мир. Вначале хочется отложить книгу, но в какой-то момент понимаешь, что отчего-то не можешь этого сделать. Роман вовсе не однозначно «шедеврален». Наоборот, вполне способен вызвать раздражение, но если понимаешь специфику жанра – оно того стоит.

В последнее время все чаще можно услышать странное словосочетание «скандинавский нуар». Разумеется, это не более, чем поэтическая формула. Однако, есть и нечто, что роднит тексты северных писателей с основателями жанра – это атмосфера. Внимание к данному феномену в нулевых привлек столь рано ушедший шведский писатель и журналист Стиг Ларссон своей серией «Миллениум» и, конкретно, первым и, надо признать, самым ярким романом серии – «Мужчины, которые ненавидят женщин».
Детектив в Скандинавских странах – это нечто большее, чем развлекательная литература. Как оказалось, формат жанра весьма широк и способен вместить все существующие ныне социокультурные проблемы. Фашизм, социальная фобия, засилье эмигрантов, одиночество, депрессия, распад традиционного института семьи и семейное насилие – нет криминальной истории, рассказанной шведским писателем, где бы не было обращения к одной из этих тем. Детектив в странах Северной Европы уже давно перестал быть просто частью массовой культуры, став остросоциальным художественным брендом. Одним из факторов успеха скандинавских криминальных романов становится личность главного героя. Меланхоличный, депрессивный, одинокий, он совсем не похож на супермена. Даже Саландер предпочла бы жить незаметно, если бы не обстоятельства. Глубоко травмированная психически, она пытается выжить в жестоком мире. Думаю, эта традиция заложена Пером Валё и Май Шеваль. Именно у них впервые появляется депрессивный образ комиссара Бека, как и мотивы одиночества главного героя, больницы и психической травмы.  Читатель страница за страницей погружается в душный мир бесконечно рефлексирующей и страдающей разнообразными фобиями личности, находящейся на грани нервного срыва или логично приближающейся к суициду. Уже стало общим местом при анализе литературных произведений стран Скандинавии указывать на «аутичность» персонажей, однако необходимо обратить внимание, что аутизм этот имеет природу сугубо социальную.
Сегодня все чаще нуар пытается породниться с другими жанрами. И ничего удивительного, что на этом пути он сближается с мистикой. Так в романе «Сердце Ангела» Уильяма Хьертсберга по ходу расследования частный детектив словно спускается в ад. Мрачная атмосфера и глубокая рефлексия полностью соответствует канону, а ритуальные убийства и колдовство добавляют пикантную нотку и придают роману современное звучание. А чем не нуар «Темное сердце Лондона» Саймона Грина? Здесь мы наблюдаем «перекличку» с жанром «городского фэнтези» и получается увлекательная и невероятно мрачная криминальная история на фоне вполне бартоновсокого Лондона. «Плачь соловья», «Агенты Света и Тьмы» – продолжение приключений частного детектива Джона Тейлора. А вот Барри Гиффорд добавляет романтическую нотку в свою культовую историю «Дикие сердцем». Дэвид Линч экранизировал его и в 1990 году фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. Несчастная любовь, преследование, ненависть, надломленная психика – здесь есть все, что необходимо классическому нуару.

И вполне естественно, что нуар проникает в искусство графического романа. Наконец-то на прилавках наших книжных магазинов появилось полноценное издание короля графических романов Нила Геймана. В представленную "Азбукой" на суд российской продвинутой читательской аудитории полноцветную книгу "Смерть" вошел большой фрагмент самого известного произведения Геймана – "Песочный человек". Кроме того, вы сможете насладиться двумя законченными романами "Смерть: цена жизни" и "Смерть: время жизни". Но и это еще не все – в книге множество дополнительных материалов, включая мини-истории. "Смерть" – это лучший подарок, причем не только знатоку графических романов, но и человеку далекому от этого вида искусства. 

понедельник, 27 октября 2014 г.

Я буду смеяться последним

Это у меня легкий приступ ностальгии по 1990-м (по причинам весьма очевидным) - уточняю, чтобы не очень удивлялись...
Говорят, что Золотой Век когда-то все же был, только мы его не заметили. Не берусь судить, насколько это верно для человечества в целом, но что до российского книжного рынка – с этим печальным утверждением не поспоришь.

Было время, когда отечественные издатели еще не подписали конвенций с зарубежными коллегами, ни у кого не было никаких обязательств, а книгоиздательское дело существовало словно бы в параллельном мире вне правил и законов. Тиражи тогда были многотысячными, цены на книги низкими, а прилавки буквально ломились под грудой самых разнообразных новинок. В основном, правда, «новинками» они были только для российской аудитории, но кого это интересовало? В магазинах и на книжных базарах сметалось все – уставшие от набившей оскомину русской классики и зубодробительного соцреализма, мы утоляли многолетний голод. Майкл Муркок, Филип Фармер, Барбара Картленд, Джеки Коллинз, Роджер Желязны, Фрэнк Герберт, Жаклин Сьюзан, Стивен Кинг – бесконечный список имен. Некоторые тексты гениальны, другие – не однозначны, а литературные достоинства третьих так и вовсе порой могут показаться сомнительными. Дешевая газетная бумага, кричащие обложки, пиратские тиражи – вы уже поняли, о каком времени идет речь, не правда ли? Именно так, первая половина 1990-х.




В то время на книжных полках многих наших соотечественников появились романы Джеймса Хедли Чейза. А у некоторых – даже его собрание сочинений. Тогда в повседневном обороте появилось словосочетание, использовавшееся ранее лишь советской литературной критикой в разгромных статьях – «крутой детектив». Это «порождение низкопробной западной бульварной литературы» вошло, чтобы остаться навсегда  – настолько оно нам полюбилось.
С течением времени имена многих создателей детективных текстов позабылись, хотя их романы когда-то произвели сильное впечатление не только сюжетом, но и мастерством литературного исполнения. А вот имя Чейза не просто отпечаталось в нашем сознании, но теперь прочно ассоциируется с целой эпохой. И это при том, что немного найдется тех, кто способен по прошествии даже года пересказать его романы или, хотя бы, припомнить героев.
Джеймс Хедли Чейз всегда оставался предельно честен с читателем и критикой: он не создавал высокое искусство и ни на что не претендовал. «Моя работа — писать книги для широкого круга читателей. Я делаю это вполне сознательно. Для большинства моих постоянных читателей предисловия не нужны. Все, что они хотят, — это доброе чтение: именно это я и стараюсь дать им…». Он – гранд-мастер массовой литературы. А еще писатель словно бы придерживается главного принципа любого профессионала – если уж заниматься каким-то делом – то качественно и с самоотдачей. В противном случае лучше уж вообще ничего не делать или подыскать себе что-то более подходящее. Один из миллионеров как-то сказал: главное – это успех; все остальное не имеет значения. Вот только успеха можно добиться, если погружаться в дело с головой и знать все нюансы своей работы.

Чейз из таких профессионалов высокой пробы. Писатель, вознамерившийся покорить джунгли массовой литературы, должен быть не только хорошим рассказчиком и обладать богатой фантазией. Необходимо разбираться в законах книжного рынка и основах маркетинга. Четко осознавать на какую аудиторию ты работаешь, а значит – знать вкусы и желания этой аудитории. А еще важно иметь хорошие познания в психологии, ведь только благодаря этому ты сможешь выстроить текст так, чтобы он не отпускал читателя с первой страницы и до последней. Именно как у Чейза. Уж он точно знал, в какой пропорции смешать страх, секс и азарт.
Помните, как это бывает в плохих фильмах-ужасах? Вот сидит девочка одна дома, книжку читает. Вдруг слышит звуки из подвала. Страшные такие звуки, пугающие. И ведь никого там и быть не должно! И вот встает наша героиня и отправляется  в тот подвал. Спускается, аукает, зовет непонятно кого. А странные звуки все громче… Спрашивается, какого черта ты туда идешь? Зрителю уже давно понятно, что девочка – труп. Проблема мотивации действий героя – одна из центральных в современной литературе и кинематографе. А что может вызвать большее раздражение читателя, как не отсутствие мотива? Чейз это прекрасно понимал, а потому логичное и понятное поведение персонажей – кредо писателя.
Чейз действительно был профессионалом и не ленился изучать как изменчивый рынок, так и теорию писательского мастерства. Он на зубок усвоил правило – «показывайте, а не рассказывайте»: не надо расписывать, какой мрачной была атмосфера, как сверкали молнии, и хлестал холодный дождь. Действие и правдоподобный жизненный диалог, где каждая фраза пропитана страхом, – вот основа его произведений. Не случайно, что из почти 100 написанных им историй 50 было экранизировано – они ведь по определению кинематографичны.
Романы Чейза сложно отнести к какому-либо конкретному жанру. Принято считать, что он мастер «крутого детектива». Но это общепринятая условность. Писатель постоянно использует приемы и атрибуты иных жанров – то психологического триллера, то ужасов, то боевика, а то и классического аналитического детектива. И все же, чаще Чейз работал на пересечении «крутого детектива» и «нуара». Основная масса его героев – почти случайно вовлеченные в происходящее персонажи. Не редко причина, что изменила весь привычный ход их жизни – роковая красотка. Чейза, кстати часто упрекали в том, что он с удивительным упорством изображает двуличных стерв. И при всем том, он был счастливо женат и всю жизнь прожил с одной женщиной. В его романах достаточно сексуальных сцен, но автор никогда не то что не переходил грань дозволенного – он вообще до этой грани не добирался, предоставляя читательскому воображению дорисовывать то, на что автор лишь намекнул.

Попытка привязать места, сюжеты и характеры героев к жизни самого Чейза, найти некую отсылку к его биографии почти всегда обречена на провал. Писатель родился в 1906 году в Лондоне, В 50 лет вместе с женой и сыном переехал во Францию, а оттуда  в 1961 году – в Швейцарию, где и жил в доме с видом на Альпы и Женевское озеро до своей смерти в 1985 году. Стиль жизни самого Чейза был довольно размеренным. Однажды он охарактеризовал себя как типичного тихого англичанина. Известно, что Джеймс Чейз учился в Королевской школе в Рочестере, Университетской школе Гастингса. Вроде бы пробовал себя на научном поприще, изучал бактериологию, да и вообще много чем занимался. С 20 лет окончательно связал свою жизнь с книжным бизнесом – сначала Джеймс Чейз работал в крупной оптовой книжной фирме «Симпкин и Маршал» продавцом, а затем стал заведующим отделом поставки товара в специальные книжные магазины, и довольно быстро от распространения чужих книг перешел к написанию своих. Первую книгу он настрочил (по другому и не скажешь, поскольку на ее создание потребовалось всего 12 дней) в 1938 году. Начиная с этого времени, а точнее, с 1939 года, когда роман был издан, Чейз выпускает по 2–3 книги в год, за исключением периода Второй мировой войны, во время которой писателей служил с британских ВВС. Критики пеняли Чейзу за «штампованность» персонажей, но возможно дело больше в жанровых особенностях «крутого детектива». В то же время внимание к деталям и качество сюжетов поставили Джеймса Чейза в ряд выдающихся профессионалов. Хотя в этой бочке меда не обошлось и без ложки дегтя: в 1943 году он был обвинен в плагиате. Разбирательство подтвердило обвинение, и писатель через СМИ принес извинения одному из основателей жанра «крутой детектив» Рэймонду Чандлеру.
Успех романа достигается путем сложения нескольких компонентов:быстрота, насилие, женщины, Америка. Всем хорошо известно, что действие большинства историй Чейза разворачивается в США, при том, что сам автор побывал в этой стране сравнительно поздно. Однако колорит американских городов ему удается передать буквально парой фраз – вот он, профессиональный подход. Писатель не пренебрегал энциклопедиями и научными работами для создания правдоподобного антуража.
В зрелые годы Чейз переносит действие некоторых своих романов в Англию, конкретно –  в Лондон. И не надо думать, что этот «переезд» никак не повлиял на авторский текст. Место действия для него – не просто смена дешевых декораций. Писатель передает местный дух, причем в «лондонской теме» уже используя свой собственный жизненный опыт. Масса мелких нюансов – речевые характеристики героев, режим дня, вкусы, еда – все позволяет нам точно привязать историю к тому или иному месту. Город – полноправный участник событий.
Разумеется, Чейз вовсе не стремился детально воспроизводить культурные особенности США, а потому отдельные бытовые или лингвистические нюансы могут вызвать сомнение. Более того, порой, чтобы не привязываться к конкретным местам, Чейз выдумывает города. Так появляется Парадиз-сити или Очид-сити. Да и кого это вообще волнует, когда не оторваться от интриги!
Понятно, что писатель не сидел на месте и время от времени посещал новые города и страны. И как человек творческий, немедленно выдумывал криминальную историю, которая могла бы там произойти. Так зазвучала в его текстах тема юго-восточной Азии и появился Гонконг, как еще одна сцена действия.
Не менее узнаваемыми стали персонажи Чейза. Поклонники творчества писателя и критики смогли даже выделить специфические черты некоторых из них. Так, например, женщины в его романах чаще всего безжалостные эгоистичные нимфоманки, совершенно равнодушные ко всему кроме денег. Хотя, как уже упоминалось, в жизни Чейза была только одна женщина – жена Сильвия Рэй. Их брак оказался прочным и счастливым.  
У Чейза мало сериальных героев, хотя есть персонажи, объединяемые своими чертами или манерой действий. Самой популярной профессией героя оказывается журналистика: репортер работающий по заданию редакции (как Слейден в «Мертвые молчат» и Кэйд в «Репортер Кэйд»), или сам вовлеченный в противозаконное действо (например, Бартер в «Еще один простофиля», Досон в «Ты только отыщи его»), или переквалифицировавшийся на частного сыщика (Фэннер в «Плохие вести от куклы», Шеппи в «Сувенир из “Клуба мушкетеров”»).
В романах Чейза прослеживается изменение его отношения к борцу с преступностью: от героя-победителя в начале творчества к более взвешенной позиции, приближенной к жизненным реалиям. Хотя, все таки в большей части его романов принцип воздаяния за совершенное продолжает работать. А самое главное – сохраняется «авторский почерк» – закрученная интрига, неослабевающая динамики и непредсказуемый финал.

 Книги Джеймса Хедли Чейза – вне времени и пространства. Это лучшее лекарство от скуки и хандры. Многие ли могут сказать про себя, что они реализовали главную цель жизни? А вот Чейз мог бы: он всегда хотел радовать массового читателя и ему это удается, даже после смерти.

понедельник, 22 сентября 2014 г.

Молли Мун. Конец истории

Про Молли Мун я уже писал, а потому это скорее информация для фанатов. Вот-вот на прилавках появится последняя, шестая книга про эту чудо-девочку. Очевидно, что в таком формате Джорджия Бинг может написать еще с десяток, но, похоже, ей самой все это слегка надоело. Да и других забот прибавилось – прибавление в семействе.


Вот и закончилась история про девочку-сироту с массой удивительных способностей – от гипноза до перемещения во времени. Telegraph так отозвался об этой серии: “ Need a break from Harry Potter? Try Molly Moon… fast, fanny and original”. Короче, платишь 11 фунтови счастье есть. Из вышеназванных трех характеристик original сомнения не вызывает: порой фантазия Джорджии Бинг вообще отправлялась в свободное плавание, позабыв про хозяйку. Видимо по этой причине логика – не самая сильная сторона текста.
В шестой книге, конечно же, у Молли есть враги, но отличие заключительного романа от предыдущих пяти  в том, что конфликт все же переносится во внутренний мир девочки. Страшны не столько встреченные на пути злодеи, сколько она сама. Без внешних влияний не обошлось – волшебная вещица, с которой девочка не расстается после пятой книги, чудесным образом меняет ее характер в не самую лучшую строну. Молли снова желает быть звездой – шестой том словно замыкает круг: со сцены все началось, сценой и закончилось.
Одновременно это и самый короткий роман – страниц на двадцать меньше прочих. Возникло стойкое убеждение, что Джорджия Бинг либо не знала о чем писать, либо описание внутреннего конфликта героини давалось ей куда сложнее обычных приключений.
Как бы там ни было, а с Молли мы прощаемся. Кого-то она радовала, кого-то раздражала. Есть те, кто не пошел дальше первой книги, а есть и убежденные сторонники и фанаты серии. Джорджия Бинг создала свой большой мир (а этот талант я бесконечно уважаю) и населила его порой весьма забавными персонажами. Как бы скептически я не отзывался о художественных достоинствах серии, мне будет ее не хватать. Когда редактируешь текст, то, как правило, погружаешься в него очень глубоко. А когда редактируешь серию и погружаешься в один и тот же мир больше года день за днем – а именно столько я работал с творениями Джорджии Бинг – вырваться оттуда порой бывает крайне сложно. И эти бутерброды с кетчупом, и апельсиновый сок, и мопс Петулька стали за это время частью моей повседневности. И вот теперь даже как-то неуютно. А еще немного грустно, что сильно задерживают экранизацию. А ведь и кастинг уже прошел!


Приятного чтения и хорошей детской литературы!

суббота, 13 сентября 2014 г.

Выйти замуж за...

Книга + реалити-шоу – мы стали свидетелями появления на свет удивительной «дружбы» в массовой культуре. Или даже настоящей любви? Жанровая развлекательная литература все больше черпает вдохновение в феноменах реальной жизни. И ладно бы детективы и триллеры – им по канону положено обращаться к повседневности – фэнтези и фантастика в этом не отстают.

Так об «офисном фэнтези» написано уже довольно много благодаря популярности сериала про Гарри Поттера. Всем очевидно – школьникам и офисным работникам стало невыносимо скучно в своих пыльных обителях. Серые будни необходимо срочно наполнить яркими цветами и подарить людям надежду – надежду на то, что даже в этих школьно-канцелярских коридорах может крыться нечто волшебное. Уж не знаю как взрослые клерки, но дети вполне могут в это поверить и  в следующий раз пойдут в школу без привычной тоски в глазах, на краткий миг вообразив «среднее образовательное учреждение» в соседнем квартале Хоггвартсом. У детей ведь богатая фантазия…
Но вот другая тенденция хоть и заметна многим, но еще не попала в поле зрения критиков. Все чаще писатели создают фантастические миры опираясь на… телешоу! Причем, именно на реалити-шоу. Мега-популярные «Голодные игры» – лишь один из многочисленных примеров. Хотя в данном случае Сьюзен Коллинз не просто перенесла уже существующее шоу в мир литературы, а выдумала его сама, опираясь на многочисленные впечатления («Форт Баярд» помните?).  Очень на нее похож роман Косюна Таками «Королевская битва»; да, разумеется, еще «Жестокие игры» Мэгги Стивотер…
Об одном из таких книжных сериалов я когда-то упоминал, но сейчас есть повод вернуться к нему. У него сложился небольшой круг почитателей – очаровательная аудитория из молодых и романтически настроенных дев, отдающих дань уважения причудливому соединению Love Story  и фантастики. Речь идет, конечно же, о Кире Касс и ее книгах о приключениях и любовных томлениях Америки Сингер. А вот теперь о связи с миром теле-шоу. Возможно, вы смотрели шоу «Выйти замуж за Антона». Нет? Ничего, разумеется, не потеряли. Идея предельно проста и незамысловата. Группа красивых девиц желает выйти замуж за миллионера. Есть и богатый холостяк, который вроде бы не против связать себя узами брака, да вот только выбрать жертву не может. У холостяка есть любящая мать – фактор напряжения для шоу. Вот, собственно, и вся экспозиция. Девиц завозят на виллу к потенциальному жениху. Они всячески гнобят друг друга и очаровывают Антона. Мать присматривается к соискательницам и направляет сына. Все происходит на слащаво-романтическом фоне – океан, яхта, пальмы, вилла с бассейном, ужины с розовым закатом и все прочее, что только способно выдать наше воображение при слове «романтика».  По такому же принципу строилось и шоу «Секс и Тилой Текилой», да и еще с десяток.
И вот Кира Касс, – писательница тридцати с хвостиком лет из Южной Каролины, – проявив чуточку смекалки, позаимствовала сценарий и перенесла действие в далекое будущее. 
Отгремели мировые войны. Государства рухнули и восстали из пепла, вернулись монархии. Сериал открыла книга «Отбор», и все сразу стало понятно. Есть ГГ – Америка Сингер; есть влюбленный в нее молодой человек; а еще – принц, его родители и пара дюжин девиц, из которых наследник престола должен выбрать будущую жену. И наша Америка оказалась в их числе. А дальше… Дальше начинается шоу «Выйти замуж за Антона»: девиц отбирают по конкурсу, свозят во дворец, а там интриги, коварство претенденток, папаша–король–садист с явными патологиями, бесконечно добрая и умная мама принца. Совершенно очевидно, что из этого «питательного бульона» можно состряпать любую историю с продолжениями.
Я уже кратко писал про две книги – «Отбор» и «Элита» – в литературном редактировании которых принимал самое непосредственное участие. Преисполненный состраданием к Америке Сингер, я вместе со всей читающей публикой России замер в ожидании перевода последней книги – «Одна». И даже не столько перевода, сколько в принципе ее появления на свет: похоже, Кира Касс дописывала всю историю, параллельно занимаясь маркетингом проекта. Сегодня уже сложился определенный маркетинговый механизм, направленный на популяризацию книги и формирование постоянной, пусть возможно, и не слишком большой аудитории. И механизм этот включает не только уже традиционные сайт и блог писателя, но и обязательное создание фанатских групп в социальных сетях с их регулярным обновлением. А еще – почти принудительное написание спин-оффов. Не зря английский термин spin-off –  просто сокращение бизнес-термина commercial spin-off (бизнес-раскрутка). На всякий случай напомню, что спин-офф в своем узком значении – это создание «вторичных» по отношению к оригиналу произведений, когда в качестве главного героя выводится персонаж, игравший второстепенную роль в оригинальном продукте. Впрочем, далеко не всегда второстепенную – не редко и роль «второго плана». Так известный мультфильм «Кот в сапогах» – спин-офф еще более известного и популярного «Шрека». Спин-оффы бывают приквелами, сиквелами, мидквелами и интерквелами. Не правда ли, массовая культура отличается повышенной креативностью? Впрочем, иначе и не выжить.
Что до Киры Касс, то до написания и издания третьей книги об Америке Сингер, она создала несколько спин-оффов. И вот российские поклонники этого книжного сериала уже могут познакомиться с книгой «Принц и гвардеец»! Ура! Здесь значительная часть событий первой и второй книг рассказана сначала от лица принца, а потом от лица влюбленного в Америку ее друга детства, ставшего гвардейцем. Перед нами именно мидквелы – значительная часть этих повествований касается тех же событий, что описаны в первых книгах. За редким исключением. А ведь есть же спин-офф и от лица королевы. Но и это еще не все…
Подобные «вторичные» тексты практически ничего не добавляют сюжету и рассчитаны исключительно на дальнейшую раскрутку сериала и «консолидацию» групп поклонников. Как известно, «сериальные» романы покупаются лучше, потому как складывается постоянная аудитория верных читателей, и срабатывает эффект привыкания к данному миру.

В любом случае, несмотря не некоторую долю иронии с моей стороны, любовные страдания на фоне дворцовых интриг вполне могут захватить и порадовать. Есть шанс, что когда-нибудь мы и сериал увидим – права на экранизацию уже куплены!

Приятного чтения, гламура и жарких объятий!

воскресенье, 31 августа 2014 г.

Там пели трубадуры – 3

В погоне за стихом, за ускользнувшим словом,
Я к замкам уходить люблю средневековым:
Мне сердце радует их сумрачная тишь,
Мне любы острый взлет их черно-сизых крыш,
Угрюмые зубцы на башнях и воротах,
Квадраты стеклышек в свинцовых переплетах,
Проемы ниш, куда безвестная рука
Святых и воинов врубила на века,
Капелла с башенкой -- подобьем минарета,
Аркады гулкие с игрой теней и света;
Мне любы их дворы, поросшие травой,
Расталкивающей каменья мостовой,
И аист, что парит в сиянии лазурном,
Описывая круг над флюгером ажурным,
И над порталом герб, – на нем изображен
Единорог иль лев, орел или грифон;
Подъемные мосты, глубоких рвов провалы,
Крутые лестницы и сводчатые залы,
Где ветер шелестит и стонет в вышине,
О битвах и пирах рассказывая мне...
И, погружен мечтой в былое, вижу вновь я
Величье рыцарства и блеск средневековья.
Теофиль Готье


           Рыцарский замок постепенно эволюционировал в четвертый тип замкового комплекса – замок-резиденцию. Вартбург не исключение. На протяжении зрелого Средневековья его интерьеры наполнялись гобеленами и резными панелями, достраивались новые здания, более комфортные и красивые. Интересно, как эта эволюция отразилась на гравюрах позднего Средневековья или Раннего Нового времени. Так на гравюре с изображением замка Аделебсен ок. 1650 года мы видим на первом плане парадный фасад с большими окнами, а тяжелая башня-бергфрид – воплощенная память минувших дней – оттеснена на второй план. Художник делает акцент именно на парадно-комфортной стороне жизни замка, видоизменившегося под влиянием эпохи Возрождения. Аналогичную картину мы видим на гравюре с изображением замка Херцберг. В XVI веке замок перестраивается, уходит в прошлое донжон и крепостная стена – перед нами палас в итальянском стиле, легкая, приятная глазу фахверковая постройка ( См. Аугенбрауэр П.История замков от возникновения до упадка. Пер. с нем. / Мир замков. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mir-zamkov.net/art/bks/bg.shtml (10.12.11), свободный - Загл. с экрана. – Яз.рус.). Замок-резиденция полностью утрачивает оборонительную функцию, да и хозяйственно-экономическая также не имеет принципиального значения. Региональная власть в эпоху абсолютизма становится более чем эфемерной и тает, словно утренний туман, на заре Нового времени. Потому на первый план выходит исключительно функция социальной маркировки.



            Менялось функциональное назначение и облик замка, но он еще долго оставался средоточием культурной жизни. Наверное, данное утверждение более подходит для Центральной Европы, чем для Франции или Англии. И это не случайно – германские земли еще долго оставались раздробленными, и абсолютизмом могла похвастаться лишь Пруссия. Здесь, в сердце Европы, региональная власть – не пустой звук. Именно в Германии в замки продолжали съезжаться литераторы, музыканты и художники, сюда устремлялись политические деятели.
            Ближайшие от нас крупные постройки такого типа находятся в Белоруссии и государствах Балтии. На территории России замков практически нет. Пожалуй, единственный памятник такого рода – это замок в городе Выборг. Замок был основан шведами в конце XIII века – в 1293 году. В те времена он мог похвастаться самым высоким в Северной Европе донжоном. Эта башня носила имя Олафа Святого.
Значительной перестройке замок подвергается в XV столетии, когда Карл Кнутссон Бунде, наместник шведского короля, серьезно укрепляет комплекс. Тогда добавляется крепостная стена по периметру острова и четыре башни. Позже, при последующих наместниках, появляется и башня круглая – Райская. Следующий этап перестроек приходится уже на время правления одного из самых знаменитых королей – короля-реформатора Густова Вазы. Таким образом, Выборгский замок имеет множество «культурно-временных» наслоений, и он никогда не был ни резиденцией королей, ни фамильным владением какого-либо рыцарского рода. Однако мы смело можем отнести его к «заградительному подтипу» замков, потому как, находился он по тем временам в весьма значимом месте с точки зрения геополитической ситуации того времени. 
Несколько раз новгородцы пытались штурмом овладеть замком, но все было безуспешно. Только в 1710 году Выборг был захвачен Петром I, и вскоре поле этого замок утрачивает свое стратегическое значение.
Пожары XIX века окончательно лишили его первоначального облика. Реставраторы второй половины ХХ века приложили все усилия для его восстановления, чтобы сегодня мы могли получить представление об устройстве подобных комплексов, не выезжая за пределы страны. 
            Светская культура Нового времени корнями уходит именно в куртуазную культуру замка, и сегодня продолжающего занимать почетное место в сознании европейцев, а лучшие произведения современной массовой культуры будут строиться на рецепции образа средневекового замка до тех пор, пока существует западная цивилизация.


Приятного чтения!

воскресенье, 24 августа 2014 г.

Там пели трубадуры - 2

Красивы замки старых лет.
Зубцы их серых башен 
Как будто льют чуть зримый свет,
И странен он и страшен, 
Немым огнем былых побед
Их гордый лик украшен.

Мосты подъемные и рвы, —
Замкнутые владенья. 
Здесь ночью слышен крик совы,
Здесь бродят привиденья. 
И странен вздох седой травы
В час лунного затменья.
Константин Бальмонт «Замок Джэн Валмор»


           Вторым типом замка, расцвет которого приходится на период правления династии Оттонов и существовавшим параллельно с бургами, становится пфальц. Именно этот «младший брат» бурга выполняет, помимо оборонительной, еще и властную функцию. И это вполне объяснимо, ведь они становятся полноценными резиденциями германских властителей. Немалое количество пфальцев обуславливалось тем, что императоры находились в постоянном движении и вынуждены были останавливаться в самых разных частях владений. Здесь концентрировались налоговые сборы, отсюда вершился суд. Пфальцы сразу ориентировались на то, что будут предоставлять кров надолго, потому центром такого комплекса становится «палас». Неотъемлемой его частью был королевский зал – aula regia – воплотивший идею власти. Комплекс обязательно включал хозяйственные и оборонительные постройки.


            Третьим типом, в гораздо большей степени соответствующим представлениям о замках и выстроившим своеобразный «мостик» к зрелому Средневековью, становится рыцарский замок – родовое «орлиное гнездо». Именно в рамках этого типа гармонично соединяются оборонительная и властная функции, причем идея власти присутствует сразу в двух своих ипостасях – центральной и региональной. Подобный замок выполнял также  целый ряд иных функций. Это хозяйственно-экономическая функция – сюда стекаются налоги и подати, здесь хранятся пищевые запасы. Появляется характерная функция социальной маркировки – высотность замковых конструкций призвана не только служить обороне и предупреждению опасности, но и свидетельствовать об особом положении рода. Дело в том, что к этому времени судебная, военная и административная должность «граф», превращается в наследственный титул, при этом денег на возведение высотных конструкций, как правило, едва  хватало, потому высокая башня – это во многом хвастовство перед соседями. Именно такие сооружения постепенно становятся центрами новой, куртуазной культуры. Рыцарский замок превращается в полноценный социокультурный центр.
Эволюцию отношения к замку отразили юридические документы. Так еще в «Саксонском Зерцале» – главном юридическом памятнике зрелого Средневековья – сказано: «Без разрешения [уполномоченного королевского] судьи не может быть ни построен замок, ни город укреплены забором или стеной, ни в пределах деревни насыпан вал или возведена смотровая башня… Можно [однако] без его разрешения строить в три этажа один над другим из дерева или камня, один в земле, а два сверху, при условии, что на нижнем этаже имеется дверь не выше колена над уровнем земли. Можно беспрепятственно укрепить двор забором или частоколом, или стеной, такой высоты, что человек на коне достать может. [Но] зубцов и бруствера быть на ней не должно» (Цит. по Аугенбрауэр П.История замков от возникновения до упадка. Пер. с нем. / Мир замков. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mir-zamkov.net/art/bks/bg.shtml (10.12.11), свободный - Загл. с экрана. – Яз.рус.). Другими словами, королевская власть контролировала строительство замков, обозначая рамки и границы возможного, т.е. делала то же, что и на протяжении всего раннего средневековья. Однако уже к концу XIII – началу XIV века следов участия королевской семьи в этом процессе все меньше.
Европа в эпоху феодальной раздробленности перенесла всю тяжесть власти из центра в регионы. Феодальные замки все более забирают властную функцию у королей и строятся по желанию самих владельцев. Башня-бергфрид, донжон и мощные врата с надвратной башней становятся символами надменного величия фамильных резиденций – ведь это именно то, что было видно всем и выступало воплощенным символом власти.
            Помимо больших строились и маленькие замки на равнинных территориях, вблизи поселений – своеобразный подтип «рыцарского замка». Они принадлежали людям служилым, вознагражденным императором за верную службу землей. Несмотря на внешнюю скромность, в сравнении с замками родовой знати, они отличались порой большим комфортом, потому как не имели проблем с водой. Накачать воду в замок, расположенный на скале, было весьма не просто, и хозяева таких сооружений в жаркое лето вообще порой оставались без воды и зависели от ее привоза из близлежащих деревень – колодцы попросту пересыхали.
            В самом сердце Германии на границе Тюрингенского Леса, над высоким обрывом вздымает стены один из старейших замков Европы – Вартбург. Его четырехгранная мрачная башня, увенчанная крестом, подпирает небо Тюрингии, напоминая о рыцарях, миннезингерах, Святой Елизавете, Мартине Лютере и Адольфе Гитлере, ибо все эти люди здесь жили и оставили свой след.


Как-то раз граф Людвиг Прыгун, что из рода Людовингов, отправился на охоту. Погоня за диким зверем привела его на вершину высокой горы. Обозрев окрестности, он понял, что более выгодного места с точки зрения стратегии освоения Тюрингии и придумать сложно. Согласно историческим хроникам замок Вартбург в 1131 году становится постоянной резиденцией ландграфов из этого рода.
Вартбург уникален по многим причинам. Прежде всего, он очень быстро соединил функцию оборонительную, властную, хозяйственную и социо-культурную. И, кроме того, благодаря умелой и продуманной реставрации сохранил аутентичность. Функция власти начала теснить оборонную уже с 1172 года, когда по приказу Людвига III замок перестраивается. Семья ландграфа проживала здесь постоянно, а потому замковый комплекс должен был отвечать представлениям о комфорте и роскоши. Тогда было построено здание в три этажа – так называемый «палас». Пожалуй, это единственное в своем роде сооружение, выстроенное в романском стиле, и сохранившееся таковым и по сей день. С тех далеких времен осталась огромная пиршественная зала, которая в полной мере соответствует массовым представлениям о разгульных пирах свирепых феодалов. О том же напоминают и тяжелые колонны, и низкие крестовые своды рыцарского зала.
С конца XII века, т.е. с периода правления Германа I замок достраивался, а его интерьеры украшались резными колоннами и деревянными панелями. Именно тогда Вартбург становится крупнейшим культурным центром не только Германии, но и всей Европы – сюда съезжаются миннезингеры. По легенде, соревнование поэтов придумал маркграф Герман в 1206 году. В историю это событие вошло под названием «Вартбургская война». Проигравшего ждала смерть. Якобы австрийский миннезингер Генрих фон Офтердингер проиграл, и лишь заступничество супруги графа спасло ему жизнь. Именно этот человек предсказал рождение будущей святой – принцессы Елизаветы Венгерской.
Как бы там ни было, но в замке миннезингеры действительно подолгу жили, а один из них –  Вальтер фон дер Фогельвейде – слагал песни о Германе I. Мотивы этой истории были использованы Рихардом Вагнером в сюжете оперы «Тангейзер» ( Грицак Е.Н. Кёльн и замки Рейна. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lib.rus.ec/b/116701/read#t2 (8.11.11), свободный - Загл. с экрана. – Яз.рус.). Вартбург был тем же, чем и любой другой замок той эпохи – центром куртуазной культуры, культа прекрасных дам, рыцарской этики и лирической поэзии.
Легенды легендами, а что до венгерской принцессы, то ее появление в Вартбурге сомнений не вызывает. Елизавета приехала в замок совсем еще ребенком, чтобы выйти замуж за Людвига III в 1211 году. Замужем была недолго – шесть лет. Всю жизнь эта достойная дама посвятила заботе о больных и неимущих, за что и была причислена к лику святых. О ней сложено много легенд. Согласно одной из них, хлеб, который она несла бедным, обратился букетом роз, когда суровый Людвиг, не поощрявший подобную деятельность супруги, потребовал предъявить то, что она прятала под плащом. Так вмешался Господь и спас Елизавету от гнева мужа. Спальня этой достойной дамы была отреставрирована, и она явно несет отпечаток итальянского влияния, как и фахверковые здания, построенные в комплексе Вартбурга в XIII столетии.


            Не вызывает сомнений и пребывание в замке другого исторического персонажа – Мартина Лютера. Именно в Вартбурге он скрывался от гонений церкви, и здесь же он перевел Новый Завет на немецкий язык. Вот ведь исторический парадокс – символ средневековой мощи дал жизнь новой эпохе, не подозревая, чем эта эпоха обернется для него. А вот Адольф Гитлер созвал под своды Вартбурга лучших  предсказателей. Увы, они все потом пропали – видимо, ничего хорошего предсказать не смогли.



Продолжение следует…